Истина, что театр начинается с вешалки, должна быть взята на вооружение членами кабинета министров Дорина Речана. Они – лицо страны. А вот внешний вид нынешних министерских работников, увы, подкачал. Так считает экс-вице-премьер, бывший министр экономики Александр Муравский.
– Александр Сергеевич, как бы вы охарактеризовали сегодняшнее состояние экономики Молдовы?
– Молдавская экономика сегодня находится в тяжелом состоянии, учитывая серию кризисов, часть из которых рождена не внутри Молдовы, а пришла извне. Пандемия, энергетический кризис, война у наших соседей – все это, естественно, сказывается и на нас. Плюс ко всему этому еще добавляются ошибки нашего правительства, которое могло бы на некоторые вещи реагировать более оперативно.
Тот же энергетический кризис, в принципе, это результат грубейших ошибок европейцев в проведении своей политики в энергетике. Да и мы своим нежеланием вести, как следует, переговоры, неумением, полным отстранением от участия в них руководства в лице президента и премьер-министра, доверив их вице-премьеру, который на тот момент не имел никакого опыта и не представлял из себя фигуры, которая могла бы быть достойным партнером для такого гиганта, как «Газпром», – совершили роковую ошибку.
Это все по нарастающей привело к раскручиванию кризиса внутри Молдовы. А началось все задолго до войны у соседей, на которую теперь пытаются все списать!
Аналогичная ситуация с инфляцией. Молдова имеет высочайшую в Европе инфляцию (не берем Турцию – это особый случай). Опять-таки, часть инфляции привнесена извне и вызвана ценой на энергоресурсы. Но другая часть была раскручена благодаря несвоевременным и просто пропущенным действиям правительства, которое пыталось все спихнуть на Национальный банк, уйти в сторону, потом спохватилось, начало делать какие-то шаги в регулировании цен, в частности, на подсолнечное масло. Но это были уже запоздалые меры. В итоге мы имеем инфляционный рост в 30 процентов: за последние 20 лет это – рекордная цифра.
Бывший вице-премьер Андрей Спыну неоднократно и с гордостью говорил о том, что мы сократили потребление природного газа. Но давайте разберемся. Потребление голубого топлива, действительно, сократилось: население стало экономить и перешло на дрова и другие виды топлива. Но, с другой стороны, у нас сократились объемы промышленного и сельхозпроизводства. Так стоит ли радоваться сокращению потребления природного газа, если это происходит на фоне снижения объемов производства?
ВВП – падение на 5,2 процента. Молдавская экономика сейчас находится в очень тяжелом состоянии. И самое главное: нет даже никаких признаков того, что закладывается фундамент для будущего роста. Особенно это касается притока инвестиций. Вот что такое молдавская экономика сегодня.
– Господин Муравский, всего в 2022 году внешние партнеры Республики Молдова перечислили в государственный бюджет страны 12,7 млрд леев в виде грантов и кредитов. Об этом с гордостью говорят сами европейцы. А жить-то лучше мы так и не стали. Что не так с этими деньгами? Мы истратили прорву денег неизвестно на что? Куда вообще деваются эти деньги? У нас ведь теперь, как утверждают во власти, больше не воруют!
– Проблема с зарубежными вливаниями в республику – это один из пунктов, который всегда должен находится в центре внимания правительства. А транспарентности, столь необходимой в этом случае, – нет. Причем, это касается любого молдавского правительства. У каждого кабинета министров был этот недостаток.
Я думаю, что, если бы правительство регулярно, минимум раз в полгода хотя бы, я уже не говорю раз в квартал, делало подробное обнародование – сколько, от кого на какие цели, в какой форме было получено финансовых ресурсов и как они были использованы – многие вопросы исчезли бы сами собой.
В прошлом году Молдова действительно получила, по данным Минфина и Нацбанка, 940 миллионов долларов. Это самые большие ежегодные вливания за всю историю нашей страны – рекордные. Кстати, 940 миллионов долларов – это даже больше этих 12 млрд. леев. Это почти под 16-17 млрд. И у обывателя возникает вопрос: а где все эти огромные деньги, почему мы не чувствуем их? Что ж, в данном случае придется мне сделать работу правительства по разъяснению.
Деньги действительно огромные. А давайте разобьем их по частям и посмотрим, что это за деньги и на какие цели они поступили? Важно: в эту сумму входят все деньги, которые пришли в Молдову от разных зарубежных партнеров нашей страны, международных финансовых организаций, включая Валютный фонд, Мировой банк, Европейский банк реконструкции и развития и так далее.
Теперь давайте разгребать эту сумму. Есть деньги, которые приходят непосредственно на решение конкретных задач. И они даже не попадают в бюджет, потому что сразу же идут на их решение. Так, 300 млн евро нам дал Европейский банк реконструкции и развития на закупку природного газа. Было сказано: это – на газ. Причем, там было четкое условие: мы должны потратить эти деньги на покупку газа у кого угодно, но только не у «Газпрома». И правительство через «Энергоком» сделало одну закупку, вторую… Насколько я знаю, эти 300 млн еще не использованы полностью. Но они тоже вошли в эти 940 миллионов.
Есть деньги, которые идут на выполнение других проектов. Так, за всю историю Молдовы на молдавские деньги не был практически построен ни один километр дороги. Средств Дорожного фонда нам хватает только на текущий ремонт дорог и их содержание. А на строительство и капитальный ремонт – нет денег. Все это у нас было за счет чужих денег. И в прошлом году мы тоже получили определенные средства на наши дороги. Они тоже не идут в госбюджет: сразу же формируется определенное подразделение, которое отвечает за них.
Есть различные проекты Мирового банка. К примеру, на создание систем управления сбором и складированием твердых отходов, на водоснабжение и канализацию и другие проекты. Это тоже – целевые проекты, деньги на которые в бюджет не поступают. Они используются на конкретные вещи. В основном, это деньги из кредитов, но в них есть и часть грантов. Например, румынские деньги в значительной части шли на ремонт наших школ и детских садов. И пусть они тоже не были в бюджете – их можно реально ощутить.
Но есть деньги, которые и в бюджет не поступают, и ощутить их нельзя. У нас очень много проектов по развитию качества местного публичного управления, например, по укреплению демократии в гражданском обществе… Деньги на них даются, как правило, какой-то неправительственной организации, которая начинает работать с местными органами власти. Она проводит семинары, на которые приезжают зарубежные консультанты, они читают лекции, помогают издать какие-то буклеты, листовки, проводятся кофе-брейки. Эти деньги тоже входят в ту сумму, которую мы получили, а население эти деньги не ощущает. Нужны они или нет? В какой-то степени это тоже полезное дело: эти деньги помогают образованию людей, дают им новую информацию. Правда, их слишком много: за это время каждый гражданин Молдовы прошел через десять кофе-брейков, семинаров и лекций! И зачастую это двойной инструмент.
Приведу пример. Сейчас мы услышали про очередные проекты на американские деньги для поддержки независимой журналистики. На поддержку свободной прессы было выделено несколько миллионов. Давайте разберем ситуацию. Если я в заявке на грант, описывая свой проект, укажу, что мы находимся рядом с государством, в котором идет война, что Россия совершила агрессию, через СМИ вбрасывается много фейков, народ дезориентирован, а я хочу давать объективную информацию и бороться с российской пропагандой, думаю, с вероятностью 99 % я этот грант получу.
А вот если начну с того, что рядом с нами идет война, и в СМИ, наряду с российской пропагандой, очень много искаженной информации выливается на голову обывателей из западных европейских источников, которые не всегда четко отражают действительность, и я хочу открыть независимое издание или телеканал, который будет объективно рассматривать различные точки зрения, сомневаюсь, что я получу грант. Система очень тонкая. Никто грубо не работает: «Мы даем тебе грант, а ты будешь говорить то, что нам нужно». Когда сайту, газете или телевизионному каналу дают грант, изначально подразумевается, что он должен двигаться в направлении, нужном грантодателю. А если ты будешь менять направление – свадьба закончится разводом. Все очень просто – без всякого давления и без нажима.
И такие проекты – это тоже часть грантовых денег, которые приходят в страну, но которые мало чувствуются по сравнению с дорогами и отремонтированными школами.
И, наконец, последняя категория денег – это те, которые приходят непосредственно в бюджет.
Важно понимать: дефицит бюджета есть и был всегда. Трудно найти страну, у которой нет дефицита бюджета. Он есть практически у всех. Почему? Потому что наши желания всегда и везде больше наших возможностей. И мы всегда забегаем вперед. Вот надо бы и зарплаты повысить, и срочно отремонтировать какую-то дорогу. Когда же начинаешь считать доходы бюджета, оказывается, что для удовлетворения уже существующих потребностей текущих расходов не хватает. Как в семье: денег нет, а нужно срочно купить пальто и сапоги. Займем у соседей. Дефицит? Дефицит. Мы запланировали, а у нас денег нет – мы будем искать кредит и покрывать дефицит.
Аналогично и в государстве: есть дефицит бюджета и надо его покрывать. Это можно сделать за счет денег, которые ты займешь внутри страны, что и делает Минфин, когда выпускает свои ценные бумаги и продает их банкам. И второй путь: искать на стороне, занимать их у международных финансовых организаций. Вопрос не в том, что занимают, вопрос – сколько занимать и как потом использовать заёмные деньги?
Эти деньги предназначены покрывать дефицит бюджета. Обычно он не должен превышать три процента. Долгое время Европейский союз выдерживал эту норму, и Валютный фонд нас тоже загонял в эти рамки. Но в 2020 году в связи с пандемией многие страны вынужденно отошли от этих правил. Началось резкое падение экономики и дефицит бюджета подскочил. В этом году у нас запланирован рекордный дефицит бюджета. В 2022 году, когда приходили деньги, у нас тоже был очень большой дефицит. Частично он покрывался за счет займов на внутреннем рыке. Но все попытки Минфина разместить ценные бумаги в коммерческих банках приводили к тому, что покупки были гораздо меньше объемов размещения. Резко начала идти вверх инфляция и проценты, которые обещал Национальный банк не устраивали коммерческие банки. Поэтому не очень охотно покупали ценные бумаги. В Молдову впрыскивались деньги от Валютного фонда, шли дополнительные транши от Европейского союза. Эти деньги не имеют прямого целевого назначения, они идут под разными названиями: на макрофинансовую стабилизацию, на поддержку бюджета и так далее.
Что происходит дальше? Правительство получает деньги, они вливаются в бюджет и с этого момента теряют свое лицо – теперь это просто бюджетные деньги. И тратятся они по всем правилам бюджета. Более того, нужно помнить: эти деньги, которые мы получаем – доллары и евро, – не приходят в правительство, они идут в Национальный банк и пополняют собой валютные резервы страны. На сумму полученных денег Национальный банк выдает правительству леи, потому что мы работаем с леями. А когда нужно возвращать деньги, правительство отдает нужную сумму леев Нацбанку, убирая их с рынка, и уже тот отдает их кредитору. Вот так работает эта система, переводя леи в валюту.
Поэтому у нас время от времени Нацбанк в очередной раз рекордно превышает размеры валютных резервов: уже за четыре с половиной млрд. Отсюда и непонимание: все так плохо, а валютный резерв снова превышен. Потому что эти вливания идут в валютный резерв.
А ведь, если бы не было этих денег – не было бы и компенсаций. Все 5 млрд компенсаций для населения – за счет денег, которые были получены от наших кредиторов.
И если бы не было этих денег, значительная часть инвестиционных и региональных проектов не была бы выполнена.
Вот такой расклад. Не должен народ спрашивать, куда ушли эти 940 млн? Нужно делать публичный расклад: на что получили и куда ушли такие сумасшедшие деньги. И тогда вопросы исчезнут.
– А вот злые языки утверждают, что старые схемы живы, их просто обновили и сменили адресатов…
– Схемы были всегда. Какие-то были явные, какие-то неявные, но у любого правительства они были. Все ли министры и во всех ли правительствах были в той или иной степени задействованы в этих схемах? Утверждать не буду. Я, например, когда был министром, имел такие проблемы в энергетике, что мне было не до схем.
Вопрос в чем заключается. И Майя Санду, и Партия действия и справедливости (PAS) пришли к власти под лозунгом «Мы разбомбим все эти схемы». Когда в 2001 году новый чисто PAS-овский парламент принимал бюджет на 2022-й год, и оппозиция критиковала его, я помню, как вездесущий кучерявый мальчик Раду Мариан выскочил к трибуне и начал кричать: «Главное, что этот бюджет будет без схем!».
И вот прошел год, и по отчетам минфина мы видим, что доходы бюджета по сравнению с прошлым годом выросли на 10-15 процентов. Я могу спокойно утверждать, что бюджет был полностью провален. Доходы поднялись на 15 процентов при том, что инфляция выросла на 30 процентов, значит на 15 процентов доходы были потеряны. И у меня вопрос: а где деньги, которые должны были поступить в результате ликвидации схем, ведь вы говорили о том, что будете бороться с ними? И на протяжении года вы неоднократно утверждали, что закрыли схемы на железной дороге, в «Металферос», в энергетике и другие. Ну и где деньги, если вы закрыли все схемы?
Это значит, что бюджет должен каждый день наполняться миллиардами, потому что деньги от схем, если их нет, должны были пойти туда. А мы их не имеем, и бюджет провален. Вот и возникает вопрос: либо ваши разговоры о схемах были слишком преувеличены – да, схемы были, но они не были настолько широко развиты, как вы пытались представить, либо вы просто перенаправили эти схемы в свои карманы. Другого объяснения я не могу найти.
– Как вы относитесь к назначению Дорина Речана премьер-министром? Ваши ожидания от нового правительства?
– К назначению Речана отношусь, как к давно ожидаемому шагу. Когда в феврале прошлого года президент назначила Дорина Речана советником, уже тогда пошли разговоры, что это начало его государственной карьеры. И это было вполне логично и ясно, потому что Дорин Речан – не мальчик с улицы, это крепкий специалист, прошедший пост министра, сделавший крупный бизнес. Во всяком случае, он показал, что способность работать на свой карман у него есть. А тут пост советника у какого-то бесполномочного президента, даже при нашей ситуации, и секретаря какого-то карикатурного совета безопасности… К тому же, Речан еще не в том возрасте, когда нужно спокойно пересидеть до пенсии. Вопрос был только во времени. СМИ писали, что первая попытка его продвижения якобы была в декабре, и вот, наконец, это случилось.
Я с ним лично не знаком. Как специалиста я его тоже не знаю, потому что он был министром внутренних дел, а меня эта область никогда особо не интересовала. Правда, сейчас уже можно сделать некоторые выводы, после его первых шагов.
Это правительство Майи Санду, и Дорин Речан – очередная фигура, поставленная ею. Правительство осталось практически в том же составе, там нет ни одного нового человека, за исключением Виктора Парликова. Даже три новых министра, которые как бы выходцы из системы, пришли в эту систему при «желтых». Поэтому на это правительство и на самого Речана не распространяются благородные 100 дней. Это старое правительство, которое с первого же дня должно показывать, что оно чему-то научились и сделало какие-то выводы.
Начну с программы. Не хочу обижать премьер-министра, но должен сказать откровенно, что такого бестолкового и сумбурного представления программы, как это сделал Дорин Речан, еще не было в парламенте за все тридцать лет. Было ощущение, что все уже давно решено, и что за него проголосуют по любому. Поэтому он без всякой логики, без всякой связи и обоснования выдернул какие-то пункты из программы и озвучил их. Как такового представления программы не было. Даже с точки зрения этикета это не было сделано.
Теперь по сути высказанного о программе. Она носит название «Процветающая, безопасная, европейская Молдова». Обычно в программах всегда ставят цели, которые надо достичь до конца правления. Это правительство пришло максимум на два с половиной года – до следующих парламентских выборов. Если PAS их выиграет, и Речан останется премьер-министром, то он снова придет в парламент с новой программой. Но на эту ему отведено всего два с половиной года. О каком процветании можно тут говорить? До процветания нам – цвести и пахнуть! Самые оптимистичные прогнозы говорят, что рост ВВП возможен в два-три процента, но не забудем, что росту предшествует падение на 5 процентов. В 2023 году мы еще не выйдем на уровень двадцать первого! Вот вам и все процветание.
Европейскость. Географически мы и так в Европе. Мы – европейская страна. А с точки зрения вступления в ЕС… По каждому из тридцати пунктов Молдова имеет оценку «2». Многие страны-кандидаты в члены ЕС вышли на уровень переговоров на 6-7 год своего кандидатства, и после этого еще много лет вели переговоры. Например, Сербия. Конечно, многое зависит от политики, от того, как сложится у Украины с Россией, что уже сыграло свою роль в нашем кандидатстве. Посмотрим.
Остается безопасность. Мы все прекрасно знаем, что нападать на нас никто не собирается. Все говорят, включая американцев и европейцев, что никакой угрозы нападения на Молдову со стороны России нет. Отношения Украины и России – это особый случай. Но никакой угрозы реально для нас нет. Но нам каждый день в той или иной форме втюхивают, что угроза есть, нужно укреплять безопасность. Пройдет два года, никакой войны на нашей территории не будет. Никто на нас не нападет. По процветанию нашему правительству сказать будет нечего, по европейскости – тоже. Зато на первом плане в отчете будет стоять – мир, благодаря политике президента и правительства.
Теперь по нескольким пунктам, которые были озвучены. Первый приоритет: особое внимание будет уделено дисциплине и порядку в госорганах. Я задаю себе вопрос: старое правительство работало с кадрами 18 месяцев. И теперь в «золотом», однопартийном правительстве стоит вопрос, что нужно наводить порядок? Я понимаю почему. Потому что пришло абсолютно некомпетентное правительство, 90 % членов которого не работало в органах госуправления. Можно, конечно, было бы сделать скидку на то, что министры – фигуры политические, что их задача – задавать политическое направление, что они не должны быть особо вовлечены в бюрократические процедуры. Ладно.
Но тогда весь этот бюрократический процесс, реальное администрирование должно находиться в руках у госсекретарей. Но что сделало правительство PAS? Оно убрало всех бывших госсекретарей и кого поставило? Возьмите практически любого госсекретаря в министерствах, при том, что 14 вакансий не заполнены. У тех, кто сидит сегодня в креслах госсекретарей, стаж работы – 10-15 лет. И его можно написать на двух-трех страницах: три месяца консультант в таком проекте, полгода – там, три месяца – тут… В это же время учился там, прошел курсы – тут. Ни один из них даже бригадой строителей, которые туалет в селе строили, не руководил. И это они должны обеспечить руководство аппаратом?!
Государственный аппарат на сегодняшний день просто разгромлен. Какая дисциплина, когда в руководящих креслах сидят такие госсекретари? Есть многие вещи, которые несовместимы с госслужбой. К примеру, недавно была опубликована фотография прощания господина Спыну с министерскими работниками. Если ее показать кому-то из западных министерских чиновников, и спросить их, кто это, я думаю, что 95 % скажут: это бригада временных сельхозрабочих, которые в сельской таверне обмывают сезон уборки помидоров.
Есть поговорка: театр начинается с вешалки. Так и министерство начинается с вешалки: когда люди приходят в министерство решать серьезные проблемы, они должны видеть пусть молодого, но солидного и организованного парня или девушку, строго одетых, знающих свое дело… А когда они видят, что в министерстве бегает такая же Дунька, как у него на свиноферме… В наших министерствах сегодня ходят в цветастых платках, которые больше соответствуют табору, пацаны в каких-то непонятных джинсах, в рубашках до пупка, как будто только из пивной выскочили. И вы хотите, чтобы в этих министерствах был порядок? Бросьте все эти объяснения, что они умные, грамотные ребята. Нет, они неумные и безграмотные, если не понимают, что нельзя на похороны прийти в шортах, цветастой рубашке и с бокалом коктейля в руках или бутылкой пива. Хотя, Думитру Алайба, как стал министром, научился носить галстук и костюм.
Это одна сторона. Вторая – экономическая. Приоритетная задача – обеспечить экономическим агентам доступ к финансовым ресурсам. Тридцать лет мы слышим от всех одно и тоже. Бизнес и экономические агенты должны иметь доступ к дешевым деньгами. Тридцать лет говорят, и еще пятьдесят лет будут говорить. Но они будут иметь доступ только к тем ресурсам, которые есть на рынке, которые стоят столько, сколько они стоят. И банки будет выдавать кредиты под проценты, соответствующие уровню инфляции, которая соответствует ставке по депозитам, по которым они привлекают деньги, и так далее.
То есть, тут может быть только единственный источник.
Конечно, если набраться смелости и вступить конфликт с банковской системой, с МВФ, аппетиты банкиров можно и поубавить. Вон, жена нашего премьер-министра, которая работает вице-председателем банка, в декларации о доходах отчиталась, что получила за прошлый год зарплату в пределах 5 миллионов леев. Это чуть более 400 тысяч в месяц. Вводите определенный механизм. У нас самый прибыльный сектор – банки. Они получают невиданную прибыль. Если вы вторгнитесь в эту область, понизите ставку кредита, тогда можно говорить и о том, что мы обеспечим и так далее…
Второе обещание. Мы добьемся доступа наших экономических агентов и компаний к международному финансовому рынку. А что они там будут делать? Зачем? У нас что, своих денег в Молдове нет? Да у нас банки забиты деньгами, уровень ликвидности очень высокий. Другое дело, что у наших банков нет достаточно надежных клиентов, которым они могут давать большие суммы на длинные сроки. Вопрос не в том, что денег нет, – вопрос в том, что клиентов нет.
В какой форме собираются выводить наших бизнесменов на внешний финансовый рынок? На таком рынке можно взять кредиты в каком-то западном банке, либо разместить свои облигации, или акции (привлечь капитал). Но для этого, прежде всего, нужно попасть на биржу, выполнив целый ряд условий. У нас же на сегодня только одна наша молдавская компания наконец-то была внесена в листинг на бухарестской бирже.
Там есть целый ряд условий, которым наши компании просто не соответствуют. Кто будет покупать, если к нам не приходят инвесторы?
Теперь кредиты. Неужто европейский банк даст молдавской компании кредит под один-два процента? У нас все банки в Молдове в той иной степени имеют иностранного партнера. Наши банки давно – западные банки. Под какой процент они дают здесь кредит? Точно не под тот, под которым они работают дома. Потому что они выдают кредит в конкретных условиях, с конкретным риском, конкретному экономическому агенту.
Поэтому, если молдавской компании вдруг посчастливится выйти на международный финансовый рынок, она или не получит там кредит, или получит его под тот же процент, что и у нас. Зачем эти обещания? Это либо популизм, либо элементарное непонимание вопроса.
Больше я ничего не могу сказать. Жизнь покажет. Дела покажут.
– Александр Сергеевич, у нас стало модным утверждать, что экономика Молдовы больше не нуждается в России и странах СНГ. И у Москвы больше не существует привычных газовых рычагов влияния на Молдову. Прокомментируйте, пожалуйста, так ли это на самом деле?
– Мы прекрасно понимаем, что эта власть, эта партия, это правительство изначально, задолго до войны, были чисто русофобскими, для них все, связанное с Россией, воспринимается как зло. Хорошо, что у нас растет (поставим большой вопросительный знак, но все же будем считать, что растет) экспорт товаров в Европейский союз по сравнению с долей экспорта в страны СНГ. Это говорит о том, что там наша продукция востребована, она стала более качественной.
А что мешает нам сочетать и наращивать экспорт в страны СНГ и в Россию по товарам, которые пользуются там спросом, и одновременно наращивать экспорт по товарам, которые пользуются спросом на рынках Ирана, Египта, Индии, Китая? Почему надо радоваться тому, что мы отвязались от российского рынка и от рынка стран СНГ? Надо быть круглым идиотом, чтобы с радостью говорить о том, что мы теряем рынок и хотим его полностью закрыть, каким бы он ни был, кстати. Поэтому что тут можно сказать?
То же самое и по газу. Если посмотреть внимательно на все декларации, которые были сделаны у нас по «Газпрому», – Спыну, Алайбой, президентом Майей Санду – они все свелись к одному: не покупать российский газ. Любой ценой. Я бы еще понял, если бы их декларации говорили, что мы должны искать альтернативные источники, которые позволят нам приобретать природный газ дешевле, на более выгодных условиях. Это нормально. Рынок большой – давайте искать, где дешевле. Но нет же! Неважно у кого, и неважно по какой цене. Главное, чтобы не у «Газпрома». Мы готовы платить за газ в десять раз больше, отказаться от выгодного контракта, который обеспечивает нам регулярные поставки на пять лет. Мы согласны каждый день бегать по бирже и покупать по ведерку газа, но лишь бы не покупать российский. Опять же могу сказать: с экономической точки зрения это – идиотизм.
– Евро снова стал опускаться. Доллар слегка подрос. В чем хранить сбережения гражданам, по-вашему, если они есть у них? И хранить ли?
– Я никогда не даю советов такого рода, я не такой большой специалист по валютным рынкам. Наши люди все понимают буквально, и кто-то воспользуется моим советом и побежит в валютку. Я скажу лишь одно: на наших глазах евро за последнее время уже падал до 19 леев. Народ тогда начал дергаться, а потом евро пошел вверх. Сейчас опять он идет вниз. Пройдет время, и он опять будет расти. Тут надо помнить: в Молдове все привязано к доллару. Поэтому колебания доллар-евро на рынке, на который мы не влияем, моментально сказывается на колебаниях внутри.
Соотношение евро к доллару меняется в значительной степени из-за энергетики, военных поставок, из-за санкций, ухудшения условий экспорта-импорта в Европейском союзе, поскольку доллар значительно занимал российский рынок. Когда проблемы начались в энергетике и экономике Европейского союза, евро пошел вниз. Соответственно, это и на нас сказалось. Потом ситуация в экономике начала выправляться: евро пошел вверх там, и у нас он тоже пошел вверх.
Т
е, у кого много денег, еще могут как-то комбинировать, и просчитывать, если они понимают в этом, но 99 % молдавского населения к таким не относятся. Если у вас есть счет в евро или долларах в банке, или они у вас в кубышке – так и держите их там. Потому что, если вы побежите сегодня менять евро на леи, а завтра евро начнет расти, и вы решите обратно поменять, то вы уже будете покупать его по другой цене. Это же сколько нужно, чтобы обвалилось, чтобы вы компенсировали то, что потеряли.
Поэтому не дергайтесь! Проиграете в одном, выйдете в плюс – в другом! А если у вас совсем нет денег, тем более, не забивайте себе голову.
– Как жить дальше простому человеку, чего опасаться, чем запасаться?
– У кого есть возможность, должны помогать своим старым родителям. Все, кто не задействован в программах поддержки от государства, должны максимально участвовать в них. В любых: от примэрии, от правительства. Любая помощь важна.
– Как не нарваться на фейковую «социальную помощь»?
– Для всех должно быть очень простое правило: когда тебе что-то предлагают, но вначале просят за это какие-то деньги, – связываться с такими людьми нельзя. Ведь как говорят: придите и получите помощь, но мы просим перечислить или иметь при себе 50 леев на регистрацию. Как только это начинается, можно никуда не ходить! Ни одна социальная помощь не включает в себя требование предварительной оплаты со стороны получателя. Вот это все!
Есть официальные источники, объявления публикуются на сайтах, передаются по телевидению. Они не требуют никаких предварительных оплат, никаких данных банковских карт.
– Грядущая индексация пенсии. Оправдана ли та нынешняя мизерная индексация, которую съест инфляция? Неужели нельзя было по-другому?
– Я понимаю тяжелое финансовое положение властей: денег действительно нет, чтобы дать их людям. И тут какой выход? Никто, конечно, не ожидал такой большой инфляции, прироста ресурсов в бюджет нет. Западники, если они еще на компенсации дали, то на индексацию пенсий точно не дадут. Ясно, что с первого апреля индексации пенсий на 30 процентов не будет: нет таких денег.
Вариантов два: правительству держаться, а всем остальным – выживать, как могут. Более того, я понял, что они повторят эксперимент прошлого года – к этому все идет. Тогда определенная часть пенсионеров получила компенсацию фактически наполовину: для них компенсация будет в четыре раза меньше.
Второе. Если правительство понимает всю тяжесть положения пенсионеров в этой ситуации, тогда выход один – в срочном порядке пересмотреть бюджет, чтобы все-таки провести индексацию на 30 процентов. Учитывая, что денег в Соцфонде на это нет, компенсировать их за счет госбюджета. Сделать это можно только одним способом – либо еще раз увеличить дефицит бюджета с расчетом на то, что где-то потом в течение года его покроют, либо уже сейчас провести сокращение каких-то программ. Это могут быть любые не первоочередные проекты. К примеру, жило село всю жизнь без канализации и водопровода, потерпит еще два года. Да, это болезненно и непопулярно, но других путей я не вижу.
– Спасибо, Вам, господин Муравский за интервью. А ключевое слово в нынешнем положении, как вы правильно заметили, – «если».
Беседовала Лора Веверица
https://traditia.md/ministerstvo-kak-i-teatr-nachinaetsya-s-veshalki/